Заметки о ВОВ. Цитаты. отрывки, воспоминания

Заметки о ВОВ

mainДавно, наверное, еще год назад хотел «запилить» подобный пост. Но вот только сейчас руки дошли. Я очень много читаю книг, мемуаров, архивных документов по Великой Отечественной Войне. Часто попадаются интересные цитаты, отрывки, которые хочется отметить, поделиться с другими. Не все у меня сохранилось в памяти, за несколько лет прочитана уйма материала. То, что вспомнил, добавил.

В будущем, по мере чтения нового материала, буду обновлять пост, добавлять новые фрагменты из книг и мемуаров. Я надеюсь, что многим будет интересно. Перед цитатой я буду делать небольшие ремарки, чтобы было понятнее когда, и при каких условиях имел место разговор/событие. Некоторые вставки, возможно, несколько эмоциональны и не все разделят мое мнения, но, честно говоря, пох….й. Поехали.

Союзники

1945 год. Германия на грани капитуляции. С востока напирает Красная армия, с запада союзники. Район Дортмунда. Небольшая танковая группа во главе с Отто Кариусом сражается с американцами. Понимая, что вариантов мало, Отто идет на переговоры с американской стороной. Речь идет не о сдаче в плен, а о сдаче города без боя. Далее цитата:

«Американцы вылезли из своих танков, вероятно, чтобы мы ничего не опасались.  Меня принял командир танкового подразделения, с которым был еврей-переводчик. Первым вопросом, конечно, был: «Вы из СС?» Я смог успокоить доброго человека. Скорее всего, он считал, что кровожадные негодяи скрываются за формой каждого, кто принадлежит к боевым частям СС. Я уверил его, что мы, танкисты, уже носили «мертвую голову» на своей форме задолго до частей СС.

Otto_KariusВсе было обсуждено в корпусе, и эвакуация была одобрена. Зачем нам продолжать неразумно ставить под угрозу раненых? Следует заметить, что американцы не взяли сигарету у нашего генерала, не говоря уже о напитках! Неужели они нас так боялись?

Затем было точно спланировано, как американцы займут город, когда мы его оставим. Время перемирия было точно установлено. Я чувствовал себя так, будто был на футбольном поле во время перерыва между таймами!»

В заключении переговоров представитель американской стороны советует Кариусу следующее:

«Он посоветовал мне беречь своих людей, поскольку нам скоро понадобится каждый солдат для выполнения совместных задач. Это замечание опять дало мне некоторую надежду. В конце концов, это могло касаться совместной кампании против русских». 

/Фрагмент из книги Отто Кариуса. «Тигры в грязи»./

Из википедии: Отто Кариус уничтожил более 150 танков и САУ противника — один из самых высоких результатов Второй мировой войны наряду с другими немецкими мастерами танкового боя — Михаэлем Виттманом и Куртом Книспелем.

Вот такие союзники, бл…ть.


 Из писем красноармейцев 1941-1942 годы

pisma_s_fronta«Вот, что мы наблюдаем — женщина валяется посреди улицы. У нее отрезаны уши, глаза выколоты, живот вспорот. Рядом лежит группа бойцов и командиров, у них нет носов, ушей, на лице рубленые раны. После этих издевательств они были сожжены в огне живыми. Каждый вечер мы наблюдаем огромные зарева пожарищ от пылающих сел и деревень, и сердце обливается кровью у каждого, а жажда мести все растет, и каждый боец и командир горит этой жаждой»

/Военная цензура задержала это письмо, строки могли посеять ужас в тылу, сковать волю к сопротивлению. Действия оккупантов оказались столь ужасными, что рассказывать все об их преступлениях было невозможно./

«…Что с вами теперь вряд ли будет свидание, с 15 июля я нахожусь на передовой позиции, в воздухе шум самолетов, на земле шум пушек, и видно только один дым. Уже терпишь, нет сознания, и ожидаешь каждую минуту себе смерть, а поэтому прощайте, моя родная семья, жаль только своих малых детей, как будут жить без родного отца, сумлевайтесь вы сами, а мене вам надежды нет, через такую страсть не переживешь. Дойдет мое письмо, а меня и на свете не будет, всех моих товарищей из Ертиля убили, один я остался…» (Мурыгин, п/п 01144-м)».

«Говорят у нас так: “Солдат просто справляет праздник. Нашел масло — значит, масленица, нашел яйца, сметану — пасха, а ничего не нашел да от кухни отстал — значит, великий пост. Так вот и у нас в эти дни была масленица — все пекли блины” (Хмелев Г.В., без адреса)».

/«Окопная правда войны» Олег Смыслов./


Рокоссовский

Konstanty_RokossowskiЕсли спросить у обывателя кого из маршалов он может назвать. Первым на ум прейдет, скорее всего, Жуков. Но я считаю, что его успехи полководца во многом преувеличены. О его грубейших ошибках и просчетах не принято было говорить. Лишь сейчас, когда рассекретили многие архивы, стало видно, что Жуков далеко не гений и стратег.

А вот такого маршала как Рокоссовский не каждый вспомнит. Вот он действительно был настоящим полководцом. Даже Сталин это признавал. В 1944 году, после удачного завершения операции Багратион, были фактически разгромлены армии Центр и Север (эту операцию лично разрабатывал Рокоссовский), Сталин начал называть Рокоссовского исключительно по имени отчеству – Константин Константинович. До этого такой заслугой удостаивался лишь один человек – Шапошников Борис Михайлович.

Показателен еще такой эпизод. Далее цитата из книги:

«В 1949 году Сталин вызвал маршала к себе на ближнюю дачу в Кунцево. На веранде Рокоссовский никого не увидел. Из сада появился Сталин с букетом белых роз, и было видно, что он их не резал, а ломал: руки были в царапинах.

— Константин Константинович, — обратился Сталин, — ваши заслуги перед отечеством оценить невозможно. Вы награждены всеми нашими наградами, но примите от меня лично этот скромный букет!»

/фрагменты из книги «Окопная правда войны» Олег Смыслов./


Тыловики

К сожалению настоящих фронтовиков, кто воевал на передке, практически нет. Жизнь на передке длилась 1-2 недели. В течении этого времени бойца либо убивают, либо он получает ранение. Есть единицы мемуаров именно тех, кто действительно воевал.

Вот например, что пишет Николай Никулин в книге «Воспоминания о войне»:

«Однажды я случайно подслушал разговор комиссара и командира стрелкового батальона, находившегося в бою. В этом разговоре выражалась суть происходящего: «Еще денька два повоюем, добьем оставшихся и поедем в тыл на переформировку. Вот тогда-то погуляем!».

Нечто сходное есть и в воспоминаниях Александра Шумилина «Ванька-Ротный». Но саму цитату найти не смог, так как книга очень объемная – 2800 электронных страниц. Суть там была в следующем. Вывел Шумилин одного подвыпившего капитана-тыловика на серьезный разговор. Спрашивает: «Почему стрелков на передке так плохо кормят и одевают, а вы в тылу жируете?». На что ему ответил капитан в таком духе «На передке жизнь солдата измеряется неделями в лучшем случае. Зачем кормить и одевать красноармейца, если его не сегодня-завтра убьют. А мы —  костяк армии, несменные». Как-то так.


Дюнкерк

Когда вышел этот фильм, я к нему отнесся скептически. После просмотра вообще не понял что к чему. Где там «героизм и патриотизм», о которых писали в рецензиях к фильму? 300 тыс. военных, бросив технику, оружие и боеприпасы драпают только жопы сверкают.

dunkerk

В реальности немцы по приказу Гитлера отпустили это горе-войско англичан. Гитлер надеялся заключить с Великобританией мирный договор. «Помиловав» таким образом армию англичан надеялся получить дополнительный козырь в переговорах. Гудериан был в шоке, Гитлер дважды запрещал атаковать Дюнкерк.

Гейнц Гудериан  — генерал-полковник германской армии (1940), генерал-инспектор бронетанковых войск (1943), начальник Генерального штаба сухопутных войск (1945). Фактически был «отцом танковых войск», так как с 30-х годов активно боролся за развитие бронетаники в Германии.

Вот что пишет Гудериан в своих мемуарах («Воспоминания солдата» — в целом, говенные мемуары):

«В этот день мы снова попытались продолжить наступление в направлении на Дюнкерк и замкнуть кольцо вокруг этой морской крепости. Но вот снова полетели приказы, требующие приостановиться. И перед самым Дюнкерком мы были остановлены! Мы наблюдали за действиями нашей авиации. Но мы также видели и морские суда всех типов и классов, на которых англичане эвакуировались из Дюнкерка.»

Там же Гудериан пишет: «Уинстон Черчиль в своих воспоминаниях высказал предположение, что Гитлер, остановив наступление танковых частей на Дюнкерк, хотел дать Англии возможность на заключение выгодного мира с Германией».


Про кота

«В Лелявине остался без хозяев огромный серо-голубой котище. Васька — так я его назвал. Будто стал «пулемётчиком», шатался по всем землянкам и был везде «наш» — завтракает, обедает, ужинает. Считай, как сыр в масле катается. Однажды его ранило в ногу, я унёс кота в медсанвзвод к Герасимову. Вылечили. Опять рана — осколок проделал у кота в горбинке носа дырку, стал сопеть; тогда он самостоятельно побежал к Герасимову лечиться! Умница, а не кот!

Звук снаряда — он тотчас в блиндаже. Самолёты — тоже нам сигнал тревоги.

Лобанова кот не любил, как и тот его. Забегая в блиндаж, Васька прижимался ко мне, высматривал, что на столе, и, вдруг протянув лапу, хватал, что ему надо! Но это только когда не было здесь Лобанова.

Как-то прихожу в землянку и почувствовал аромат духов. Девушка?! Может, Мариам наведывалась? Не понимаем, откуда такие ароматы…

Однажды я караулил, как кошка мышь, фрица, наблюдая в оптику снайперской винтовки из амбразуры дзота за логом. Перевёл прицел на нейтралку. Не верю своим глазам. Подумал — заяц пробирается по минному полю противника, ан нет — Васька! Да так аккуратно — былинки не заденет. Шёл кот деловито от противника к нам! Под вечер он появился у нас ужинать, и от него снова веяло духами… фрицев… У них он завтракал, у нас ужинал. Немцы его ещё и духами обрызгают. О Ваське можно было бы сочинить рассказ для детей, но это не по теме…»

О женщинах

«В полку появилась рота снайперов… из девушек и молодых женщин! По обязанности распределяю их по батальонам, а там уже комбаты — по ротам и «гнёздам».

Когда я ныне смотрю на встречи ветеранов войны, где блестят своими наградами женщины-снайперы, невольно вспоминается то время. И уж на склоне своих дней повторяю: что лишнее в действующей армии, так это женщина с ружьём! Бессмысленно и неэффективно!

Стоят передо мной высокие блондинки, грудь — чудо, а на ней по одному, по два ордена аж Красного Знамени. А сами такие глазастые, так и смотрят по сторонам в поисках кавалеров. Снайперши! Все подобные ситуации я повидал на фронте…

Развели их по местам. И они исчезли. Ни днями, ни на рассвете на наших передовых линиях не слышно стрельбы. Иду по траншее в 1-м батальоне, на постах стоят свои, и ни одной женщины-снайпера! Которые расположились по блиндажам с командирами взводов, старшинами рот или с командирами…

Надо прямо сказать: чтобы застрелить из снайперской винтовки хотя бы одного фрица, надо не одну неделю наблюдать за обороной противника. И когда вдруг мелькнет голова немца, который выбрасывает лопатой землю из траншеи, не упустить этого мгновения! А это не каждому и опытному снайперу дано. Будучи, как я уже упоминал, одним из лучших стрелков в Забайкальском военном округе, я в Лёлявине караулил фрицев все лето 1942 года — то из дзота, пустовавшего днями, то из удобного скрытого места, с расстояния до 500 метров. И за то лето я из снайперской винтовки уложил только двоих, в том числе офицера. Если бы я был снайпером, то награда мне была бы не выше медали «За отвагу»! А тут у женщин-снайперов через одну ордена Красного Знамени, Красной Звезды, а медалей «За отвагу» — не перечесть…

Прошла неделя. Командир снайперской роты заявляется ко мне на КП полка. Ермишев отсутствовал, так как приехала на «полуторке» его жена из Москвы на свидание и за «трофеями», хотя мы ещё находились в границах СССР.

Командир роты не мог собрать своих снайперов — исчезли в окопах, и все. Наконец нашёл, но три — как в воду канули! Всё ведающий помначштаба Алексей Цветков, впоследствии полковник в отставке в Новосибирске, а тогда старший лейтенант, подсказал: «Одна скрывается у того-то, другая у того-то и третья там-то…»

Нашли. Командир роты принёс мне их книжки с отметками об «убитых» фрицах, подтверждаемых подписями солдат и сержантов. Возвращая ему эту, грубо говоря, туфту, я сказал, чтобы он увозил своих снайперов, и побыстрее. Иначе я их разоружу и снайперские винтовки, так необходимые нам в батальонах, отберу. На весь батальон у нас была лишь одна такая винтовка. А тут целый арсенал…

И ещё один момент. Полковые интенданты сдавали бельё в стирку по прифронтовым сёлам женщинам и девушкам, которым после окончания работы выдавались справки, что они были в таком-то полку, дивизии и т. д. Спустя годы эти «воины» из прачек стали «участниками Великой Отечественной войны». Или поработали несколько девушек на полковой кухне в 10 километрах от позиции и, получив такие справки, возвращались по домам. И они тоже, оказывается, «активные участники ВОВ»! Почти подростки, рядовые 1926 и даже 1927 годов рождения, только что прибыли в часть в ту же нашу оборону, и кончилась война. Но они, побыв здесь сутки или меньше, тоже «участники ВОВ», и теперь многие из них «инвалиды ВОВ». А мы, настоящие воины Красной армии, которые дрались по году, по два, а я три года и четыре месяца, были посажены на полуголодную пенсию. Ведь никакого бюджета на всех, у кого были справки, не хватит».

/Записки командира штрафбата. Михаил Сукнев./


Из писем, докладов и дневников немецких военных

Артиллерист немецкого противотанкового орудия вспоминает: «Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!»

Генерал Гюнтер Блюментрит: «Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись».

Губерт Коралла, ефрейтор санитарного подразделения: «Русские сражались до последнего, даже раненые и те не подпускали нас к себе. Один русский сержант, безоружный, со страшной раной в плече, бросился на наших с саперной лопаткой, но его тут же пристрелили. Безумие самое настоящее безумие. Они дрались , как звери, — и погибали десятками».

Неизвестный солдат из группы армий «Центр» (20 августа 1941 г.):  «Потери жуткие, не сравнить с теми, что были во Франции». Его рота, начиная с 23 июля, участвовала в боях за «танковую автостраду № 1». «Сегодня дорога наша, завтра ее забирают русские, потом снова мы, и так далее». Победа уже не казалась столь недалекой. Напротив, отчаянное сопротивление противника подрывало боевой дух, внушало отнюдь не оптимистические мысли. «Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Никогда не знаешь, что от них ожидать. И откуда у них только берутся танки и все остальное?!» .

Фельдфебель Готфрид Беккер (когда пошли в лес, на выручку противотанкового взвода, который, видимо, наткнулся на партизан): «Отряду пехотинцев предстало зрелище, ужас и нечеловеческая жестокость которого не сразу дошла до нас. Людей стало рвать, когда они увидели, что произошло. Тут и там на земле лежали окровавленные и конвульсивно подергивающие тела. У солдат были выдавлены глаза, у некоторых перерезано горло или торчали из груди их же штыки. У других вспороты животы и выпущены внутренности. Кое у кого из несчастных русские отрезали половые органы и выложили им на грудь».

Йозеф Дек, 71 артиллерийский пол (началась зима 1941 г.): «Буханки хлеба приходилось рубить топором. Пакеты первой помощи окаменели, бензин замерзал, оптика выходила из строя, и руки прилипали к металлу. На морозе раненые погибали уже несколько минут спустя. Нескольким счастливчикам удалось обзавестись русским обмундированием, снятым с отогретых ими трупов».winter

Ефрейтор Фриц Зигель, проклиная морозы под Тулой (6 декабря 1941 г.): «Боже мой, что же эти русские задумали сделать с нами? Хорошо бы, если бы там наверху хотя прислушались к нам, иначе всем нам здесь придется подохнуть».

/1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных. Роберт Кершоу./


Брестская крепость

Никитина-Аршинова вспоминает (после того как сдались в плен): «Огонь вели орудия большого калибра. Фашисты уложили нас под самими стволами, как заложников, чтобы таким образом заставить моего мужа и остальных сдаться. Что мне оставалось делать? Ужасно было ощущать свое бессилие. С каждым выстрелом мне казалось, что голова моя лопается. У детей из носа и ушей шла кровь».

brest

«Григорий Макаров, красноармеец, вспоминает атаку «немецких химических войск» 27 июня. Они использовали слезоточивый газ. По словам Макарова, у защитников было достаточно противогазов:

«Они были велики для детей. Но мы натягивали их им на голову, а снизу подвязывали чем-нибудь, и газ не проникал под маску. Только у одной женщины был мальчик, ему было полтора года. Тут уж мы ничего не могли сделать, он так и задохнулся».

Макаров видел труп мальчика, задохнувшегося в дыму. Рядом сидела его мать и по-прежнему закрывала лицо ребенка меховой рукавичкой. «А сколько было раненых! — продолжает рассказ Макаров. — И никаких перевязочных средств, ничего, чтобы остановить гангрену или нагноение. От этого погибло много раненых».

/1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных. Роберт Кершоу./

Книга Бориса Васильева «В списках не значится» — не мемуары и не воспоминания. Это роман. Но я думаю, что многое из описанного имело место быть. Книга обязательна к прочтению. Очень сильная. Честно признаюсь, читал со слезами на глазах.

Последняя страница книги:

«Историки не любят легенд, но вам непременно расскажут о неизвестном защитнике, которого немцам удалось взять только на десятом месяце войны. На десятом, в апреле 1942 года. Почти год сражался этот человек. Год боёв в неизвестности, без соседей слева и справа, без приказов и тылов, без смены и писем из дома. Время не донесло ни его имени, ни звания, но мы знаем, что это был советский солдат».

Почти год человек не просто выживал, а еще и воевал с врагом на территории брестской крепости. Об этом человеке и идет речь в книге. Автор написал свое виденье, как это могло быть. Человек воевал долгое время в одиночку!!! А вы говорите «28 панфиловцев – это все ложь». Откуда вы долбоебы беретесь? Я не могу с уверенностью говорить был подвиг 28-ми панфиловцев или нет. Но ребята, почитайте книги, война длилась почти 4 года. За это время было совершено огромное количество даже более героических подвигов. Люди не жалели себя, прыгали с минами под танки, закрывали собой пулеметные амбразуры, летчики и даже танкисты совершали тараны и т.д. Почему сейчас все это пытаются забыть и опорочить?


Мой рейтинг

Составил небольшой ТОП книг. Это сугубо мое субъективное мнение:

  1. Ванька-ротный. Александр Шумилин.
  2. Последний солдат третьего рейха. Ги Сайер.
  3. В списках не значится. Борис Васильев.
  4. Записки командира штрафбата. Михаил Сукнев.
  5. Солдаты, которых предали. Вельц Гельмут.
  6. 1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных. Роберт Кершоу.
  7. В прицеле свастика. Игорь Каберов.
  8. Прокляты и убиты. Виктор Астафьев.

Если говорить о мемуарах различных генералов/маршалов (что наших, что немецких), то из того, что я читал, мне ничего не понравилось. Все написаны в одной манере – я молодец, если не молодец, то мне кто-то помешал. Победы приписываем себе, ошибки списываем на других или вообще умалчиваем о них.

Делитесь своими мыслями на этот счет. И еще подскажите, что интересного можно почитать по данной теме.

Comments
  1. 7 лет ago
  2. maxys7 лет ago
  3. 7 лет ago
  4. 7 лет ago
  5. 7 лет ago
  6. 7 лет ago
  7. 7 лет ago
  8. 7 лет ago
  9. 7 лет ago
  10. 7 лет ago
  11. maxys7 лет ago
  12. 7 лет ago
  13. maxys7 лет ago
  14. 7 лет ago
  15. 7 лет ago
  16. 7 лет ago
  17. 7 лет ago
  18. maxys7 лет ago
  19. maxys7 лет ago
  20. 7 лет ago
  21. 7 лет ago
  22. 7 лет ago
  23. maxys7 лет ago
  24. 7 лет ago
  25. 7 лет ago
  26. 7 лет ago
  27. 7 лет ago
  28. 7 лет ago

Добавить комментарий для Ри Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Можно использовать следующие HTML-теги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>